РПА «ОТЦЫ и
ДЕТИ»
ДЕЛО
ДЕГТЯРЕНКО
Георгий ТЮРИН «ЧЕМ
АБСУРДНЕЕ, ТЕМ …» (журнал «Российский адвокат», №6,2001)
В справедливости парадоксального
утверждения, что нет ничего сложнее самого простого, я убедился, когда стал
адвокатом не избалованного жизнью и особым достатком, обыкновенного работяги Вячеслава Дегтяренко.
После смерти жены у него украли... полуторагодовалую дочь. Причем он знал, что
сделала это сестра умершей - Наталья Харитонова. Казалось бы, чего уж проще:
налицо киднепинг - наказуемое законом деяние. Однако
очевидный факт не получил юридической оценки по сей день.
Вячеслав Васильевич сделал все,
чтобы добром разрешить возникший не по его воле конфликт и вернуть дочь, но
его попытки успехом не увенчались. Наталья сменила «место дислокации». И тогда Дегтяренко обратился в милицию. Вот тут-то и начались
настоящие сложности, разобраться с которыми удалось лишь через три с лишним
года.
Цифра «три» в этом деле вообще
играет какую-то полумифическую роль. Начнем с того,
что Дегтяренко искал защиты своих отцовских прав в
трех отделах внутренних дел - по месту жительства свояченицы, тещи и
собственному («Хорошево-Мневники», «Левобережный», «Лианозово»). И повсюду получил отказ с уникальной
мотивировкой: мол, дело это семейное, вне нашей компетенции, разбирайтесь сами.
Ткнулся в Головинскую,
Бутырскую и Московскую городскую прокуратуры, по определению обязанные
надзирать за соблюдением закона, в том числе и органами милиции. И получил три
почти дословно повторяющихся ответа: конфликт вне нашей компетенции,
обращайтесь в суд.
Но прежде надо было побывать в
районных органах опеки все тех же «Хорошево-Мневников»,
«Левобережного», «Лианозово». Сначала и там сказали о
невозможности вмешиваться в семейные конфликты такого рода, но потом снизошли,
стали разбираться. И через три месяца
пришли к выводу, что оснований для
проживания Настеньки у Натальи Харитоновой действительно нет, что ребенок и в
самом деле должен жить с отцом. Однако, опять-таки
заявили, что дальше их полномочия, дескать, не распространяются - это дело
милиции.
Круг замкнулся. Отец понял, что
«спасение утопающих - дело рук самих утопающих». Нанял частных сыщиков, которые
каждые три месяца обещали, что вот-вот выйдут на адрес, где прячут девочку, но
так и не смогли этого сделать. Он все-таки узнал адрес, сумел вернуть девочку
домой, но Харитонова опять организовала ее похищение, причем Вячеславу изрядно
досталось от трех мужчин, нанятых Харитоновой, которые и увезли Настеньку на
машине.
Отчаявшись в бесплодных
попытках разрешить ситуацию, Дегтяренко подал иск в
Бутырский межмуниципальный суд. Но и тут уткнулся лбом в стену. За два года
судебных тяжб ответчица Харитонова всего раза три побывала на заседаниях,
которые из-за ее отсутствия откладывались восемнадцать раз (кстати, за это
время сменилось трое судей).
Почему же суд не воспользовался
своим правом и не обеспечил привод ответчицы? Тут уж, казалось бы, «вся компетенция»
в руки, однако такая мера показалась судье чрезмерной. Милиции нужно было
решение суда, суду - присутствие на заседании ответчицы, ответчице - чтобы
милиция не привела ее в суд, а милиции... В общем, у попа была собака, он ее
любил... Все повторяли изрядно затертые тезисы о верховенстве закона, торжестве
истины и справедливости, а Настенька Дегтяренко
между тем в свои неполные пять лет уже успела осиротеть трижды: когда умерла ее мама и когда девочку дважды похищали у отца.
Вот в процесс по такому, вроде
бы ясному, совсем не сложному делу мне пришлось вступить на стадии, когда от
ясности мало что осталось, а очевидная простота обернулась клубком проблем,
главная из которых - возбуждение уголовного дела против... самого Дегтяренко.
Оказывается, похитив Настю во
второй раз, Харитонова подала заявление бутырскому прокурору В. Волтунову. В котором обвинила Дегтяренко
в уголовном преступлении - похищении собственной дочери. «Финт», которому мог
бы позавидовать и сам Остап Бендер, но от которого за версту несет фальшью.
Тем не менее, в прокуратуре, где, кстати, почти год разыскивали и не могли
обнаружить Харитонову, ее заявление приняли, дело возбудили.
И вот в то время, когда
судебные приставы-исполнители из Северо-Восточного округа столицы, исполняя
решение Бутырского суда о возвращении ребенка отцу, взламывали дверь квартиры
Харитоновой, в квартире Дегтяренко... проходил обыск.
Что искали - непонятно. Что нашли - ничего, кроме Настиных кукол и одежды. К
сожалению, приставы тоже ушли ни с чем, в квартире девочку не обнаружили.
Харитонова и ее мать Моисеева перепрятали ребенка в другое место. Кстати, за
это на них дважды накладывался штраф, правда, так и не
уплаченный.
Приставы вынуждены были вывезти из
квартиры домашние вещи похитителей и отметить в акте: «Харитонова Н. С. пыталась
уничтожить исполнительный лист Бутырского суда, выхватив его у приставов.
Приставами по этому поводу подано заявление в ОВД «Хорошево-Мневники»
о привлечении ее к ответственности. В суд Харитонова не явилась, по месту
прописки не проживает, место ее пребывания неизвестно. Своими действиями
Харитонова и Моисеева всячески препятствуют исполнению решения суда».
Ну что тут неясного или
сложного, если даже наш нерасторопный суд вынес решение и добивается его
исполнения? Дело прокуратуры - содействовать этому. Однако Бутырская
прокуратура гнула нечто свое, трудно поддающееся нормальному
рассудку. Провела три экспертизы, которые, по замыслу инициаторов, должны были
подтвердить нелепые предположения Харитоновой о неких «насильственных
действиях» отца по отношению к дочери. Естественно, ни одна ничего подобного не
засвидетельствовала. Тогда следователь Абрамов назначил четвертую экспертизу,
теперь ей подвергся уже сам Дегтяренко. Его
заподозрили в «неисполнении обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего и
в... совершении развратных действий в
отношении дочери Насти» (?!).
В связи со всем этим возникает
масса вопросов. Самые простые - как Дегтяренко мог
«исполнять обязанности по воспитанию», если объект воспитания («несовершеннолетнего»)
у него увели? И как ему удалось «совершить развратные действия» в отношении
скрываемой дочери, которой, к слову, в момент кражи было всего полтора года? А вот
вопросы посложнее: чем следствию и прокуратуре так
насолил Дегтяренко? Почему они столь настойчивы в
стремлении перенести все| с больной головы на здоровую? Ведь очевидная предвзятость не исчезла даже со
сменой следователя. Ничего не перепроверялось. Новый следователь Васильев
прямо заявил: раз его предшественник Абрамов сказал, что Дегтяренко
виновен, значит так оно и есть, а потому ему лично и
изучать это дело незачем. И Васильев просто переписал предыдущее постановление
и попросил продлить срок следствия по делу до восьми месяцев.
Вот тебе и простое, ясное дело.
Пришлось мне, адвокату, разбираться с личностью и мотивами почти террористических
действий похитительницы. Иначе говоря, проводить собственное расследование. И
вот что выяснилось. Что Наталья Харитонова давно занимается коммерцией: торгует
ширпотребом из Турции и Китая. Что с милицией знакома
не понаслышке. С судом - тоже: в 1998 году была наказана (Бутырским же судом,
кстати) за мошенничество. После смерти собственной сестры - матери Настеньки,
Наталья получала ее инвалидную пенсию и тратила на себя. Кстати, в тот раз
Вячеслав Васильевич выступал на суде свидетелем, дал, естественно, правдивые
показания, что очень не понравилось обвиняемой. Она потом шантажировала его,
требовала отдать ей вещи умершей жены, иначе, мол, возбудит против Дегтяренко уголовное дело. Ну
дрогнул мужик, отдал вещи. А дело-то «о насильственных действиях» все равно
появилось на свет.
Мне было важно понять: зачем
Харитоновой, родственно весьма далекой от приемной дочери Дегтяренко,
в принципе постороннему человеку, весь этот сыр-бор? Да просто затем, чтобы на
законных основаниях получать пособие на ребенка от государства, иметь льготы
матери-одиночки и, само собой разумеется, алименты с отца, благо он мужик
работящий, зарабатывающий.
Дальше работать стало проще.
Подал жалобы на незаконные постановления прокуратуры в Бутырский суд, где очень
хорошо знают и Дегтяренко, и Харитонову. В полном
соответствии с законом ходатайствовал перед новым бутырским прокурором, старшим советником юстиции Валерием Чепи-ипа
о прекращении уголовного дела, отмене избранной в отношении Дегтяренко меры пресечения в виде подписки о невыезде.
Честно говоря, настраивался на
долгую, мучительную и, к сожалению, привычную для адвокатов борьбу с чиновной
тягомотиной. Ну если следователь Абрамов для
следователя Васильева -и советчик и бог, то почему
прокурор Болтунов не может быть таким же для прокурора Чепи-ипа?
А оказалось, ничего подобного. Валерий Ремизович,
что бывает в нашей практике не так уж часто, досконально изучил материалы
дела, проверил данные всех экспертиз, основания для возбуждения уголовного
дела, законность и обоснованность судебных постановлений. И принял решение. Не
могу лишить себя удовольствия чуть-чуть придержать дыхание перед тем, как
объявить: уголовное преследование моего доверителя Вячеслава Васильевича Дегтяренко было прекращено.
Итак, право восторжествовало.
Пока, впрочем, лишь частично. Дочь отцу так и не возвращена. Мы будем
продолжать бороться и надеемся на полное торжество закона, который определяет
родительские права не по половому признаку, а по степени реального участия в
судьбе ребенка. И еще нам с Вячеславом Васильевичем очень хочется поколебать
твердь каким-то образом приживающегося в нашей юриспруденции постулата: чем
абсурднее обвинение, тем труднее оспаривать позицию обвиняющих.
То есть внести свой вклад в возвращение к реальной жизни известного, но
многими игнорируемого принципа презумпции невиновности.
Сколько о
него было копий сломано! Даже после того, как этот важный принцип был прописан
в Конституции РФ. И ведь никто вроде бы не возражает, все «за». Но попробуйте
хотя бы заикнуться о презумпции невиновности в милиции, прокуратуре, налоговой
полиции. Вас просто на смех поднимут и заставят в буквальном смысле этого слова
доказывать, что вы не «верблюд». Так не пора ли нашим законодателям принимать
такие законы, в соответствии с которыми обязанность доказывать вину реально
вменялась бы самим правоохранительным органам?
Эта информация на декабрь 2001 г. Издевательства властей над В. В. Дегтяренко
продолжаются: розыск похищенной дочери не объявлен, уголовное дело на
похитительницу не открыто, она свободно приходит на судебные заседания по
бесконечно откладываемому гражданскому делу. В результате дочь разлучена с
отцом и находится в неизвестном месте. Все это происходит потому, что Дегтяренко, после прекращения уголовного преследования,
больше не захотел сотрудничать с Ассоциацией, посчитав, что дальше он справится
сам.